[altgen]

По голове хлопнуло давно, а искры из глаз полетели только сейчас. Да и то не искры, а так, искорки, но уже лучше, чем ничего.

Название: В Ланлине зимой теплее
Пейринг, персонажи: Лань Сичэнь/ Цзинь Гуанъяо
Категория:слэш
Рейтинг: PG-13
Жанр: флафф, романтика
Предупреждение: авторские фаноны, возможно ООС персонажей
Размер: 1499
Краткое содержание: Атмосфера наводит умиротворение, в душе спокойно и тепло, а взгляд прикован к человеку напротив. Там, где огни с берега касаются реки, виднеются другие лодки, но Яо впервые за долгое время чувствует, что они остались одни. Вдалеке от суеты и обязательств там, где можно побыть самими собой и наконец-то дать волю чувствам, что так долго томятся внутри.


В Ланлине зимой теплее, чем в Гусу и почти не бывает снега, но порыв ветра все же заставляет поежиться. Яо вздрагивает чувствуя, как на плечи опускаются широкие ладони.

— Чтобы ты не замерз. Идем?

Сичэнь говорит так тихо, что едва можно расслышать, но Яо удается. Кивает на вопрос, глядя в глаза чувствуя, как губы изгибаются в улыбке, а накинутая на плечи накидка согревает так же, как все еще лежащие на плечах руки.

Они выскальзывают из башни незримыми призраками, увиливают от глаз слуг и приглашенных заклинателей, минуя сияющее богатство башни Кое. Там почти все уже спят, разбредясь по покоям, но в городке у подножья башни все еще продолжается праздник. Музыка раздается издалека, вместе с приглушенным смехом и Яо, ведомый уверенной рукой сворачивает с главной дороги на тропинку, которую едва удается рассмотреть в ночи.

Пусть они и набросили на клановые одежды безликие накидки, Яо не обманывается: едва ли кто-то не узнал бы в них главу Клана Лань и Верховного Заклинателя, слишком часто жители обращаются за помощью.

Слишком часто глава Лань приезжая, остается надолго.

Когда чужие пальцы касаются ладони, Яо улыбается. Не льстивой, напускной улыбкой, отточенной для приемов и светских бесед. А искренней. Той самой, что идет изнутри, когда счастье наполняет каждую часть души. Иногда Яо кажется себе вором. Когда идет вот так среди темноты и деревьев, скрываясь от чужих глаз, но все же вовремя одергивает себя, не позволяя мыслям омрачить момент. Он не был вором. Он берет свое по праву и по праву отдает все, что может отдать единственному человеку, которого любит.

Они выходят к берегу реки: вдалеке видны огни города, бликами отражающиеся от водной глади, вместе со звездами, кажется, упавшими в нее прямиком с неба. Сичэнь не останавливается на этом, продолжает идти вдоль берега и Яо идет следом, пока оба не останавливаются возле небольшой лодки с парой весел.

— Я случайно набрел на нее в свой прошлый приезд. Не был уверен, что она все еще будет тут сейчас, но нам повезло.

Голос Сичэня приятней любой доносящейся музыки, а улыбка его красивее всех видимых звезд. Яо вновь улыбается, не сдерживая тихий смех и согласно кивает: действительно повезло.

— Я редко бываю в этих местах. Здесь красиво.

— Даже этим местам не сравниться с красотой моего А-Яо.

Яо на миг опускает глаза чувствуя, как шею обдает жаром. Смущение накатывает неожиданной, теплой волной, вместе со слишком шумным ударом сердца. Спустя годы это все еще выбивает Яо из колеи — то, какую власть имеет Сичэнь над ним, лишь одними словами способный внести смуту в мысли. Ту, о которой и сам не ведает, не понимает, насколько она велика.

— За спиной главы клана Лань я вижу лодку, но не вижу лодочника, что мог бы нас вести. Господин справится с этой задачей или это будет также сложно для него, как стирка?

Яо смотрит, чуть прищурившись, стараясь разглядеть лицо Сичэня, но тот отворачивается, не в силах сдержать неловкого смешка.

— А-Яо будет припоминать мне это всю жизнь? Я действительно всегда проигрываю в этой хитрой битве с одеждой и водой. Но мне удалось завоевать твое сердце, а значит я чего-то стою.

Сичэнь ставит лодку на воду, ступая в нее и Яо опираясь на его руку, ступает следом. Нелепо спотыкается, на миг прижимаясь к крепкому телу, почти растерянно глядя в глаза — не ослышался ли? Прежде чем отстраниться и передать Сиченю весло, несдержанно улыбаясь.

— Эти маленькие слабости делают тебя еще прекрасней и дают мне хоть немного заботиться о тебе, эргэ. Если ты выиграл свое главное сражение, то остальное оставь на меня.

— Я рад довериться моему А-Яо в том, в чем не преуспел сам. Это делает меня счастливым.

— Как меня делает счастливым эргэ.

Атмосфера наводит умиротворение, в душе спокойно и тепло, а взгляд прикован к человеку напротив. Там, где огни с берега касаются реки, виднеются другие лодки, но Яо впервые за долгое время чувствует, что они остались одни. Вдалеке от суеты и обязательств там, где можно побыть самими собой и наконец-то дать волю чувствам, что так долго томятся внутри.

— В моей жизни нет дней светлее тех, когда ты рядом. И даже когда ты далеко я смотрю на Луну и она говорит мне о том, что скоро мы непременно окажемся вместе.

— Мне достаточно одной мысли о тебе, чтобы все грусти и печали исчезли в один миг. Если бы я только мог…

Сичэнь опускает весло на дно лодки, делает шаг навстречу, пока Яо не оказывается в его руках. Яо кажется, что он чувствует тепло рук Сичэня даже через одежду, когда тот притягивает его ближе, бережно обнимая за плечи. В воздухе витают невысказанные слова, но Яо не нужно их слышать, чтобы понять, что Сичэнь имеет в виду.

— Однажды, эргэ, мечты нашего сердца сбудутся и перестанут быть лишь мечтами. Я не хочу видеть грусть в твоих глазах, когда мне так редко удается в них заглянуть.

Яо касается пальцами чужой щеки, улыбается чуть грустно, но все также открыто, не тая собственных чувств. Он говорит и понимает, что говорит то, о чем думает, о том, чего сам желает. Может не сейчас, но однажды они смогут оставить все позади. Если оба будут и дальше разделять это желание, если слова Сичэня и дальше будут касаться его души, Яо откажется от поста, от всего, к чему он шел, ради единственного человека, который всегда значил больше, чем все блага мира. Яо поднимает взгляд, который ранее успел опустить ниже, на чужие губы, вновь встречаясь со взглядом Сичэня и подается вперед, касаясь своими губами его губ, в мягком поцелуе. Сичэнь прижимает его ближе к себе, ведет ладонью между лопаток и Яо расслабляется в родных руках, пальцами путаясь в волосах на затылке.

Он отстраняется, в последний раз прижимаясь губами к губам, проводит языком по своим, будто и впрямь пытаясь уловить остаток вкуса поцелуя. Проходит взглядом по лицу напротив, стараясь ничего не упустить, стараясь запомнить, прежде чем вновь посмотреть Сиченю в глаза.

— Господин Лань, ваша лента съехала.

Яо смущен, лишь самую малость, но в груди от смущения тепло и хочется смеяться — будто бы не он виновен в том, что в идеальном виде Сичэня появился изъян.

— Будет ли А-Яо так добр помочь мне с ней?

— Эргэ, я не смею…

Вопрос выбивает мысли из головы, делая ее совсем пустой. Яо смотрит растерянно, не в силах что-то сказать или шевельнуться. Они никогда об этом говорили и Яо никогда не просил о подобном, ему всегда было достаточно того, что есть между ними.

То, что есть между ними — уже слишком много, чтобы Яо желал чего-то еще и сейчас под серьезным взглядом светлых глаз он чувствует себя пойманным в силки.

— Почему же? Смеешь. Знаешь... я давно уже должен был это сделать.

Без обнимающих рук становится чуть холоднее, но Яо этого почти не замечает.
Он едва успевает что-то сделать, лишь чувствует, как шире открываются глаза и сердце замирает где-то в горле, когда Сичэнь тянет руку к затылку, второй бережно проводя по его раскрытой ладони, прежде чем выложить в нее ленту.

— Отныне и навсегда, Яо. Я принадлежу только тебе.

Шелк ленты холодит ладонь и пальцы вздрагивают, несильно ее сминая. Яо осторожно, будто боясь спугнуть, проводит по ней пальцем и вновь хлынувшая с берега мелодия возвращает его в реальность напоминая, что это не сон.

Он замирает под чужим взглядом и напором собственных чувств ощущая, как глаза на миг становятся влажными.

— Хуань.

Голос переполнен эмоциями, как переполнено ими сердце. Он видит во взгляде напротив тот же отклик и чувствует, как губы дрожат в улыбке, а на ладони в легкости шелка сосредотачивается целый мир.

Он не отпустит.

Ни Сичэня, ни ленту, ни нить, плотно связавшую их судьбы. Яо подается вперед, вновь касается родных, теплых губ, опирается рукой о чужое плечо, во второй же все еще держа ленту и не позволяет себе сломаться, чтобы не проронить непрошеных, давно позабытых слез.

— Я верну ее тебе, но не потому что хочу отпустить, а потому что она должна быть с тобой. Но я буду помнить.

— Если ты желаешь этого…

— Не желаю, но верну.

Чуть кивнув собственным словам, все еще непослушными пальцами Яо встает на носочки и возвращает ленту на законное место, крепко завязывая узел на затылке и лишь убедившись, что она действительно повязана ровно, опускается на ноги, чувствуя, как Сичэнь придерживает его, не отпуская от себя.

— А-Яо не хочет, чтобы все знали о том, что я только что фактически сделал тебе предложение?

Яо смеется: счастливо и легко, устраивая подбородок на чужом плече и закрывает глаза чувствуя, как под ладонью, что он устроил на груди Сичэня быстро бьется его сердце.

— Когда ты будешь рядом пусть она будет на тебе, но в часы разлуки она будет со мной. А если людям нужны объяснения и не будет все понятно без слов, то тогда мы объявим о своей... помолвке.

Вновь улыбнувшись Сичэню, Яо находит его руку, берет в свою, сплетая их пальцы и прижимается ближе так, чтобы между ними совсем не осталось расстояния. Так, чтобы он мог чувствовать Сичэня не только душой, но и телом, каждым миллиметром, настолько это ощущается правильно.Где-то вдалеке вновь слышатся голоса, на реке играют блики огней а в небо взлетают редкие небесные фонари.

Но этот миг принадлежит лишь им двоим.



Название: Поймать счастье
Пейринг, персонажи: Лань Сичэнь/ Цзинь Гуанъяо
Категория:слэш
Рейтинг: PG-13
Жанр: флафф, романтика
Размер: драббл
Краткое содержание: Такой Яо ощущается самым правильным - без усталой доброжелательности, без тяжести мира заклинателей на плечах. Так похожий на того, кого он встретил впервые - на Мэн Яо. Одинокого, но не сломленного, с заботливыми руками, которыми он обрабатывал раны, мягким голосом, негромко рассказывающим истории в ночи, и самым большим сердцем, в котором, казалось, каждому может найтись доброе слово, но не место. Его А-Яо, похищенный у всего мира, которого так не хочется возвращать.




На тонких губах Яо улыбка.

Не та, что принадлежит Верховному Заклинателю или Цзинь Гуанъ Яо, которая трогает губы, но не задевает мягкого взгляда глаз. На тонких губах улыбка, которой улыбается А-Яо: едва заметно, краем губ, но от нее уголки глаз смягчаются, а взгляд становится светлее. От нее вздрагивают пальцы, неловко проходятся по струнам, из-за чего стройная мелодия обрывается нелепым «цзынь», а улыбка Яо становится шире, вовсе заканчиваясь смехом.

Сиченю становится неловко. Он говорит с мягким укором, пристально глядя в глаза:

— А-Яо.

И легкий, подобный ветру смех стихает, будто и не было вовсе, но Сичэнь видит его остатки во взгляде, когда Яо встает и протягивает ему руку.

Золотые одежды в свете догорающего солнца — слишком яркое пятно на фоне безмятежной зелени и свободного неба Гусу, но такой Яо для Сичэня ощущается самым правильным — без усталой, натянутой доброжелательности, без тяжести мира заклинателей на плечах. Так похожий на того, кого он встретил впервые — на Мэн Яо. Одинокого, но не сломленного, с заботливыми руками, которыми он обрабатывал раны Сичэня, мягким голосом, негромко рассказывающим истории в ночи, и самым большим сердцем, в котором, казалось, каждому может найтись доброе слово, но не место.

Его А-Яо, похищенный у всего мира, которого так не хочется возвращать обратно.

Сичэнь касается его ладони, осторожно сжимает ее своими и встает следом за движением руки. Солнце светит прямо на Яо, от чего он щурится, и Сичэнь сдвигается в сторону, закрывает его своей фигурой, но перед глазами все еще стоит обласканное солнцем лицо и тень от ресниц на щеках.

— Младший просит прощения у старшего. Мне не стоило смеяться.

Его слова нарочито серьезные, но Сичэнь им не верит — слишком низкий голос, слишком мягкие интонации, слишком ярко слышны игривые нотки. Все слишком, когда Яо стоит так близко, смотрит так проникновенно, все еще не отпуская руки.

— Не нужно, А-Яо, ты же знаешь…

— Знаю.

Тонкие пальцы свободной руки ложатся на щеку, мягко проводят вниз, к подбородку, и Сичэнь замирает, пойманный прикосновением. Ему кажется, что небесное светило очутилось прямиком в желудке, слишком горячее, слишком большое - оно ползет вверх, обжигает солнечное сплетение и горло, вспыхивает ярко под веками, когда Сичэнь слышит чужой шумный вздох.

У Яо сухие податливые губы и крепкая хватка - пальцы, что Сичэнь все еще держит в своей ладони, цепляются неожиданно крепко, стоит соприкоснуться губам.

Сичэнь отстраняется медленно, почти нехотя, не в силах посмотреть в лицо напротив, не в силах успокоить сбившийся пульс. Говорит сбивчивым шепотом:

— А-Яо, я…

И замолкает слыша:

— Молчите, глава клана Лань.

В голосе Яо ни злости, ни презрения, он ровный настолько, насколько может быть, и хватка на руке перестает быть болезненной - лучше бы ударил, чем говорил бы вот так, продолжая стоять близко.

— Подобное действие, как и игру на цине, нужно повторять неоднократно, чтобы до идеала отработать технику.

У Яо едва заметный румянец на щеках, на покрасневших от поцелуя губах плохо скрытая улыбка, а в глазах - целый мир. Сичэнь видит это, едва открывает глаза и смотрит неотрывно, мечтает запечатлеть его в памяти навечно и едва находит в себе силы сказать:

— Это значит, что....

Яо перебивает его — в который раз за вечер, но Сичэнь не злится.

— Да. Именно это и значит.

И накрывает его губы своими, несдержанно целуя. Сичэнь не задает вопросов, отвечает с тем же пылом и все с той же щемящей нежностью, крепко прижимая к себе.

И думает о том, что сегодня ему удалось поймать счастье, отпускать которое он не намерен.